Беляеву - 50, и это здорово!  Мне в полтора раза больше,  и с высоты
своих лет могу утверждать - это был  лучший президент, который когда-либо
руководил  федерацией,  потому что  так профессионально и эффективно нами
не руководил никто.                                                      

     Наследство  Сергей Георгиевич  получил  не блестящее.  Корабль  (так
называл федерацию  предыдущий  президент)  был в плачевном состоянии.  Но
Беляева это не смутило - он довольно быстро превратил корабль  в ледокол.
Имея  колоссальный  политический  и  управленческий  опыт,  он  с блеском
"разводил"   пиковые   ситуации.   Используя   потрясающую   интуицию   и
незаурядные педагогические  способности,  он мастерски решал  все спорные
вопросы,  примиряя  конфликтующие  стороны  и  превращая  их  в коллектив
единомышленников.  Напомню,  что за восемь лет  ледокольного похода  (два
его  президентских срока)  в стране сменилось  пять министров спорта,  мы
пережили  секвестр и дефолт  и три структурных  изменения отрасли.  Но за
эти же восемь лет  Федерация спортивного ориентирования  России  выиграла
на международной арене  практически все награды,  которые можно выиграть,
а у себя в стране очень многое сделала впервые.                          

     Поздравляя  Сергея  Георгиевича  с юбилеем,  я договорился с ним  об
этом интервью.                                                           






     Г.Ш.:  Я бы  начал  с политики,  так как  именно  в ней  вы достигли
солидного  успеха.  Насколько  я понимаю,  сидя  в  кресле  вице-премьера
правительства России и председателя Госкомимущества  (причем, приняв дела
у Чубайса),  и будучи председателем депутатской фракции  "Наш Дом Россия"
и депутатом  Госдумы,  вы  и были  политиком.  Прежде  чем  идти к вам, я
перечитал  вашу  книгу,   изданную  сразу  после  дефолта  1998  года,  и
обнаружил,  что  заголовок  "Уроки на завтра"  попал,  что  называется, в
яблочко.  Ее  можно было бы  переиздать,  но,  к сожалению,  с заголовком
"Уроки  на послезавтра".  Ваши советы  могли бы  и сейчас  лечь  в основу
программы правительства и экономической политики государства. Прав ли я? 

     С.Б.:  Меньше всего мне хотелось бы давать советы. И без того кругом
столько советов,  что уже  тошно всем,  по-моему,  но  Главное  в другом.
Жизнь  дана нам для того,  чтобы не только действовать,  но и размышлять.
Кто-то живет в ногу со временем, а кто-то чуть-чуть впереди.             

     Вся беда в том,  что тот,  кто живет  и чувствует с опережением,  не
очень-то воспринимается современниками.  Кто-то просто этого не понимает,
кто-то видит в этом происки вражеских сил.                               

     Часто людей,  идущих чуть впереди,  преследуют неудачи,  но на самом
деле их нельзя назвать неудачами  в привычном понимании  этого слова. Это
уроки. Уроки ведь  не обязательно учить,  а тем более заучивать.  Их надо
получать.   Получил  урок  -  попробуй   передать  обществу.   Вот  такая
философия. А вообще-то  мне здорово повезло  в жизни,  да и жизнь пока не
кончается. Растем просто!                                                

     Г.Ш.:  Вы прошли все,  в том числе и скандалы, потом выборы в родном
Питере,  а затем...  "Откровенное  письмо  В.В.Путину",   кстати,  вашему
коллеге по совместной работе в мэрии Санкт-Петербурга.  Вам еще не задают
вопрос журналисты: "С кем вы, господин Беляев?"                          

     С.Б.:  Это  серьезный  вопрос.  Гораздо  серьезнее,  чем можно  себе
представить.  Любой человек  должен быть  в ладу  с самим собой.  Поэтому
когда  спрашивают:  "С кем вы?",  подразумевают  партии,  власть,  группы
людей.  Почему  надо быть  обязательно  с кем-то?  С кем-то - это, прежде
всего, с самим собой.  Со своим эго,  своим миром и мироощущением. Нельзя
жить за счет других.  Есть, конечно, общие для всех правила, но и только.
Все остальное - твой собственный мир, твоя галактика.  Каждый человек сам
приходит и уходит. Сам.                                                  

     Г.Ш.:  Почему  вас так любит  автор и ведущий  телепередачи  "Момент
истины" Андрей Караулов?                                                 

     С.Б.:  Караулов не так прост, как кажется. У него сложный внутренний
мир, много противоречий, он мечется и ищет.  Он вне группы. Может быть от
этого?                                                                   

     Г.Ш.:  Вы  доктор  -  технических  наук,  профессор,   я  специально
подчеркнул - технических, потому что это не философских  или исторических
наук, как Зюганов, Жириновский и прочие.  Как вы все успеваете,  ведь эта
ваша   деятельность    шла   параллельно   со  становлением   Российского
государства, в котором вы приняли самое активное участие?                

     С.Б.:  Наука - это не просто  действие или участие в чем-то. Наука -
это состояние,  в котором с радостью  пребывает настоящий ученый.  Это не
работа  и  не  служба,  это  служение.  Интеллектуальная  среда  не имеет
границ,  в какой бы  плоскости  науки  ни вскрывались  ваши достижения  и
таланты.  Думаю,  что я бы  не состоялся  в  политике,  если бы  не был в
науке.  Наука  не знает выходных  и рамок рабочего дня.  Это состояние, в
котором пребываешь без опасения и без оглядки. И тогда все получается.   

     Г.Ш.:  А каковы темы  ваших кандидатской  и докторской  диссертаций,
есть ли у вас сейчас кафедра, ученики?                                   

     С.Б.: К сожалению, к базовой специальности инженера-гидроэнергетика,
я обращаюсь  очень редко. Может быть  только тогда,  когда  мы  обсуждаем
проблемы  реструктуризации  электроэнергетической отрасли.  Все-таки  моя
кандидатская и докторская диссертации были посвящены вопросам энергетики.
Мне были по душе прикладные исследования, моделирование сложных процессов
в    системах    энергетических    установок.    Я    изучал    пульсации
гидродинамического давления  на стенках водопроводящих трактов в системах
гидроэнергетических    и    ядерноэнергетических   установок.    Проводил
исследования    на   крупнейших    атомных    электростанциях,   создавал
диагностические  комплексы   для  повышения   надежности   энергетических
установок. В общем, есть что вспомнить.                                  

     Но   сейчас   я  все   больше   занимаюсь   прикладной   экономикой,
антикризисным  управлением.   Заведую  кафедрой.  Недавно   меня  избрали
президентом Международного банковского института в Санкт-Петербурге.  Это
очень хороший, я бы сказал, очень качественный вуз. Будем осваивать новые
дисциплины,  такие  как  риск-менеджмент,  финансовый  инжиниринг,  мани-
менеджмент, теория хеджирования, форкастинг, коучинг и др.               

     Г.Ш.:  Известно,  что вы  очень серьезно  занимаетесь  экономической
наукой.  Преподаете в "Школе приватизации",  да и в книге не только даете
экономической  прогноз,  но  и анализируете  прошлое  и настоящее.  Вы же
"технарь", экономика откуда?                                             

     С.Б.:  Действительно,  откуда  экономика?  Из жизни.  Я начинал свою
карьеру  мастером  на стройке.  Писал наряды.  Это,  если хотите, похлеще
университетов  -  экономика,   что  называется,  прикладная.   Вся  жизнь
построена на экономике,  даже  политика.  Экономика для  меня не является
наукой в чистом виде.  В определенное время, мне кажется, что я если чего
и не знаю, то каким-то шестым чувством - понимаю.                        

     Хотя стараюсь "проглатывать" по экономике все новое.                

     Но все-таки,  есть и кумиры,  которые мне на многое  раскрыли глаза,
как,  например,  Хайек  и  фон Мизес - на частную  собственность.  Но,  в
общем-то, все нужно потрогать руками и увидеть глазами.  Пока я не понял,
чем запад отличается от востока, я не мог уяснить преимущества экономики.
На первом месте  стояла  идеология.  Когда  на первое  место  выдвинулась
экономика - жизнь поменялась.                                            

     Г.Ш.:  Есть  ли   у  вас   книги,   связанные   с  экономическими  и
политическими аспектами развития нашего государства?                     

     С.Б.:  Книги обязательно будут.  Я пишу их  сразу несколько, поэтому
медленно получается.  Будет книга  даже о "Шереметьеве",  но не столько о
нем, сколько о проблемах управления государственной собственностью и роли
в этом чиновников и вообще всей этой "государевой челяди".               

     Готовлю  еще одну работу - возможно,  размышление,  мое собственное,
разумеется,  о либерализме.  О праве  согласия  и  несогласия  как высшем
выражении свободы. Меня беспокоит, что очень бестолково очень известные и
авторитетные люди говорят  о либерализме  и власти.  Не понимая при этом,
что либерализму приходит конец,  как только либерал оказывается у власти.
Пора  положить конец  заблуждениям  о  либерализме,  особенно  в связи  с
толкованием его олигархами, которые вдруг стали либералами.              

     Г.Ш.: Чем занимается фонд, который вы возглавляете?                 

     С.Б.: Занимаюсь я многими делами, хотя лучше бы ничего не делал. Мне
хочется успеть многое. Например, закончить написание начатых мной работ и
прочтение,  написанных  не мной.  Но на это не хватит всей жизни, поэтому
срочно набираюсь нового жизненного, экономического и политического опыта.

     С крупными западными инвесторами  готовим программу инвестирования в
недвижимость.  Банковский  институт   нужно  вывести  на  новый  уровень,
по-настоящему   международный.   Хочу   решить   одну   продовольственную
программу,  связанную   с  развитием  аквакультуры.   Есть   долгосрочные
политические  планы,  но для их реализации  в нашей стране  нужно  теперь
сидеть  тихо и ровно.  Но у меня так  не получается.  Вот в родном Питере
выступил. Теперь пока помолчу. Заранее не буду говорить.                 

     Г.Ш.:  Как вы пришли в ориентирование, какое впечатление произвел на
вас  первый  старт,   знакомство  с  картой,  кто  был  первым  тренером,
инструктором,  учителем?                                                 

     С.Б.: Первым, да и единственным тренером был Юрий Николаевич Леонов,
ну и, конечно,  Мария Михайловна Малова.  Я пришел  из лыжной спортшколы,
что в Петродворце. Школа с традициями.  Но ориентирование сразу "забрало"
меня.  Это было  в 9-м  классе,  году  в 1969.  Главное,  что привлекло -
атмосфера.  Что касается  знакомства  с  картой,  то  оно  прошло  как-то
незаметно. Техника  чтения карты  мне далась  сразу.  Другое дело,  что в
дальнейшем зрение подвело.                                               

     Г.Ш.:  Почему  вы так рано  ушли  из  активного  ориентирования,  из
знаменитой тогда юношеской команды ленинградского "Спартака"?            

     С.Б.: Вот как раз из-за зрения.  Карты были трудно читаемые, мелкие.
Опять же  появилось  новое увлечение - наука.  А я  привык  отдаваться до
конца делу. Быть на вторых ролях не хотел. Решил, что спорт это для себя.
На всю жизнь  так  и осталось.  "Ориентирование  как образ жизни" - очень
даже неплохо звучит.  Не так ли?                                         

     Г.Ш.:  Кто уговорил вас стать президентом ФСО Ленинграда,  а потом и
"всея Руси"?                                                             

     С.Б.:  Уговорила жена,  а подстроили  все  ее  московские  областные
друзья.  Да я  и сам  понимал,  что  уж если  обрел  влияние  и власть  в
городе  и государстве,  впрягайся и в то дело,  которое  твой образ жизни
сформировало.                                                            

     Хотя,  конечно,  не  так  много  я  сумел  сделать.  Просто  удалось
атмосферу  поменять,  от иждивенчества избавиться,  ныть перестали,  силу
почувствовали.  Сами не сделаем - никто  не сделает.  Мне  кажется,  наша
федерация,  как ни крути, - лучшая.  Хотя, конечно, нервов тоже  помотала
изрядно. Люди-то у нас интеллектуалы, многие из науки.                   

     Г.Ш.: В итоговой статье, опубликованной в "Азимуте" (No.1, 2004 г.),
вы досконально рассказали об этом периоде вашей деятельности. И все-таки,
расскажите поподробнее,  как вам работалось  эти восемь лет.  Меня больше
интересуют   контакты   с  тренерами,   функционерами,   спортсменами   и
оппозиционерами.                                                         

     С.Б.:  Думаю,  что об этом  лучше  спрашивать  не меня,  а тренеров,
организаторов  и спортсменов.  У меня было  очень мало времени  на личные
разговоры.  Я доверял  сформированной команде,  президиуму.  В мелочи  не
влезал.  Считал,  что кое-что,  тренерам виднее,  а кое-куда  им не стоит
вникать. Хотя некоторые таки "вляпались". Не досмотрел.                  

     Но главное - это команда, если хотите, топ-менеджеров. Они привнесли
немного  циничности  и вызвали огонь  на себя,  но  в целом  уловили  дух
времени, и федерация выжила.  Любви от этого к ним не прибавилось.  Ну, а
кто в нашей стране  рыдает от восторга  в связи с массовой приватизацией?
Но если бы не было приватизации...                                       

     Г.Ш.:  Что такое для вас лесной спорт?  Каким бы хотели  его видеть?
Не могли бы вы дать прогноз лет на пять вперед,  глядишь, облегчите жизнь
и новому президенту и президиуму ФСО России.                             

     С.Б.:  Во-первых,  я глубоко убежден, что ориентирование - это спорт
будущего.  И от этого его не все понимают.  В общем-то,  поэтому он мне и
полюбился.   Это   спорт   новых   технологий,    особенно   электронных,
информационных.   Все  здесь   говорит  о  том,  что   когда   произойдет
окончательный технологический прорыв, ориентирование будет одним из самых
больших увлечений, как участников, так и зрителей.  Да и сейчас уже новые
технологические  возможности  делают  ориентирование  не только еще более
спортивным, но и зрелищным.                                              

     Ну, и главное,  так называемая массовость.  Думаю, что мы  правильно
сделали акценты - массовость и высшее спортивное мастерство.  Но желать я
ничего не собираюсь новой команде  во главе с Юрием Никоновым.  Пусть все
идет, как идет.                                                          

     Г.Ш.: Мы мало видим вас на лесных стадионах. Как вы следите за своим
здоровьем, где для вас спорт, а где физкультура?                         

     С.Б.:  Действительно,  в лес удается выехать  только несколько раз в
году, можно сказать, как на праздник. В этом смысле мне повезло, что жена
тоже этого  иногда хочет.  Но в повседневной жизни  для меня главным стал
кроссовый  бег,   благо   позволяет   нынешнее  проживание   за  городом.
Теоретически  хотел бы бегать  каждый день,  но могу  раза 4-5  в неделю.
Зимой - лыжи или тот же бег.                                             

     Но, конечно,  ориентирование  создает  совсем иной настрой.  Правда,
соревноваться кроме как с собой уже ни с кем не хочется.                 

     Г.Ш.: Вы бы могли стать министром спорта?                           

     С.Б:  Нет, я не пионер.  И не "всегда готов".  Хотя мне кажется, что
на посту  президента  федерации  я  уловил  что-то,  что недоступно  пока
министрам.                                                               

     Г.Ш.:  У вас прекрасная семья.  Я помню, какое впечатление произвела
на меня  ваша жена  Татьяна,  когда я увидел ее  впервые  на  лыжне:  мне
подумалось,  что все ее движения не разучены на тренировках,  а достались
от  родителей,  от дедушек-бабушек,  настолько  они  были  естественны  и
гармоничны. За всю мою богатую тренерскую жизнь мне запомнились всего две
такие девушки.  Одна из них Татьяна.  А когда я узнал,  что на плечи этой
хрупкой женщины  легли строительные заботы,  я был поражен.  Видимо, "мой
дом - моя крепость" с таким надежным тылом дорогого стоят?  И еще о вашей
супруге.  Вы так заняты,  что не можете выбрать время для лесного старта,
а Татьяна  без вас никуда.  А ведь мы  ее помним  как одну  из сильнейших
ориентировщиц еще СССР.                                                  

     С.Б.:  Здесь  нет комментариев.  У Тани  отношение  к ориентированию
такое же, как у меня.  Мы познакомились,  можно сказать,  на старте.  Она
была очень успешной.  Но я никогда бы не поверил, что она смогла бы стать
профессионалом в спорте. Она сохранила отношение к спорту, как к детству.
Доброе,   хорошее  ощущение.  И,  главное,  -  друзья,  которые  остались
до сих пор.                                                              

     Что  касается  всего  остального,  то  у талантливого  человека  все
получается  хорошо:  и  дом  построить,  и  платье  сшить,  и творчеством
заняться. В общем, жить надо наполненно и радостно. Хотя, конечно, не все
так просто.                                                              

     Г.Ш.:  Вам,  наверное,  тепло  и комфортно  в доме,  ведь рядом  три
женщины. Расскажите немного о своих дочерях?                             

     С.Б.:  Я доволен. Никогда не вмешивался в дела дочерей, не диктовал,
что делать, как говорить, ходить и и тому подобное т.п.  Просто работал и
служил.  Оттого  и дочерьми  я своими горжусь - они  тоже трудяги.  Хотя,
конечно,  в меру  мамой избалованы.  Это  касается дома.  Если говорить о
жизненных установках - порядочности,  честности и трудолюбии - мне на них
пожаловаться невозможно.                                                 

     И оттого,  что меня  окружают женщины,  имею в виду - жена,  дочери,
сестры, мне кажется, я еще больше становлюсь настоящим мужчиной.         

     Г.Ш.:  Спасибо  за  исчерпывающие  ответы   и  теплую  беседу.  Наша
редакция, читатели журнала и все ориентировщики поздравляют вас с круглой
датой. Я прошел,  вернее, проскочил, все эти даты,  и уверяю вас - это не
возраст. Спасибо.                                                        





Материалы опубликованы в журнале "Азимут", No.2 за 2004 г.
Перепечатываются с разрешения главного редактора.